Рубрика: Истории

Для любого поклонника конструктивизма настоящей усладой для глаз является идеально сохранившиеся здания в неприкосновенной авторской задумке. Но достаточно часто они перестраиваются и даже «гастролируют» из одного направления архитектуры в другое. Сегодня мы собрали для вас подборку архитектурных объектов столицы Среднего Урала, в которых под толстым слоем исторических преобразований не всегда можно найти аутентичную конструктивистскую начинку.

Здание Свердловского городского совета народных депутатов (просп. Ленина, д. 24а)

Один из самых узнаваемых архитектурных символов нашего города — административное здание, расположенное на площади 1905 года, имеет давнюю историю. До революции 1917 года на месте будущего здания Горсовета располагался двухэтажный Новый Гостиный двор. После революции здесь расположились краеведческие отделы областного музея: живой и неживой природы, археологии, этнографии и уральской промышленности. «Поглощение» строения конца XIX века конструктивизмом началось в 1930 году. Появилась надстройка, и в результате первой реконструкции был возведён пятиэтажный корпус Свердловского горсовета. Авторы проекта — архитекторы Георгий Голубев, Моисей Рейшер, инженеры В. И. Калашников, Ф.И. Клещев. Постройка первоначально была возведена в формах конструктивизма. В 1954 году по проекту Рейшера была воздвигнута башня со шпилем и часами-курантами. В результате реконструкции здание получило неоклассическую трактовку. Сегодня здесь размещаются Администрация города Екатеринбурга, Екатеринбургская городская Дума и Избирательная комиссия. В 2021 году Глава Екатеринбурга Алексей Орлов выступил с инициативой разместить изображение здания городской администрации на банкноте номиналом 5 тысяч рублей.

Дом культуры им. А. М. Горького (ул. Первомайская, д. 24а)

Ещё более неуловимые черты конструктивизма горожане и гости города могут попробовать найти в силуэте Дома культуры им. А. М. Горького. Двухэтажный каменный особняк начала XX века в 1926 году был перестроен под клуб профсоюза мукомольной промышленности. В 1940-1941 годах здесь размещался штаб формировавшейся 153-й стрелковой дивизии. В 1943 году освободившееся здание занял клуб строителей. После войны оно было реконструировано и получило официальное название Дворца культуры строителей имени Горького. Северный главный фасад, обращенный на улицу Первомайскую, решен в стилистике советского «неоклассицизма», имеет асимметричную композицию с более высокой левой частью фасада. В композиции и убранстве фасада использованы крупномасштабные ордерные детали. Главный вход устроен со стороны улицы Первомайской. Интерьеры дворца также решены в стилистике советской «неоклассики». В убранстве использован классицистический лепной декор, альфрейная роспись потолков, ордерные элементы.

Найти хоть какие-нибудь элементы авангардного архитектурного стиля, глядя на фасад, практически невозможно, но если зайти во двор ДК, то взору откроются легкоузнаваемые черты конструктивистских зданий: лаконичные оконные проёмы и выверенная геометрия стен.

Окружной дом офицеров (ул. Первомайская, д. 27)

Если для того чтобы без труда вернуть ДК им. А. М. Горького в лоно конструктивизма, достаточно лишь заглянуть в спрятанный от посторонних глаз двор, то для идентификации следующего архитектурного объекта исследователям придётся, как минимум, обратиться к архивным материалам.  О своём авангардистском начале Окружной дом офицеров громко не заявляет. Вот мы с вами наблюдаем башню со шпилем, колонны, барельефы, лепнину. Ну, а где же чеканность геометрических характеристик, экспериментальность образов, спросите вы? Строительство объекта началось в 1932 году. В первоначальном варианте это должно было быть строгое конструктивистское здание — таким его задумывали создатели клуба Рабпроса (работников просвещения) Владимир Емельянов, Евгений Коротков и Иосиф Робачевский. Был выложен фундамент, частично возведена кирпичная кладка первых этажей, но вскоре строительство было заморожено. В 1937 году воздвигнутое сооружение передали Уральскому военному округу. Проект был переработан в стиле советской неоклассики.

Дом Уралмета (ул. Вайнера, д.1)

В пяти минутах ходьбы от Площади 1905 года можно буквально наткнуться сразу на несколько классических конструктивистских построек. Здесь вам и легендарный Второй Дом Советов, он же Дом Чекиста (ул. 8 Марта, д. 2), через дорогу Дом Старых большевиков (ул. 8 Марта, д. 1), тут же рядом эклектичный Дом работников УНИХИМа (ул. 8 Марта, д. 5), и если немного пройти к северной границе площади – Клуб совторгслужащих (ул. Володарского,  д. 9). Из этой когорты новой конструктивистской застройки центра Свердловска выбивается многоквартирный жилой дом по адресу ул. Вайнера, д. 1. Это – «Дом Уралмета». Объект представляет собой своего рода модель для сборки. Более того, если взглянуть на дом с высоты птичьего полета, он словно напоминает кусочек детского конструктора треугольной формы. Сборка всех деталей до современного состояния растянулась почти на 70 лет. Жилой 4-этажный дом (часть, которая выходит на улицу Вайнера), построенный в 1928 году, был сдан в эксплуатацию в 1930 году и первоначально предназначался для проживания иностранных специалистов. В доме имелись двух-трехкомнатные квартиры улучшенной планировки, оснащенные достаточно большими по площади кухнями и ванными комнатами, что на тот период являлось большой редкостью в жилых домах города.

В середине 1990-х жилой дом был включен в структуру современного многофункционального здания, примыкающего к нему с двух сторон. Характерной деталью новой части дома является острый угол фасада, выходящий на перекресток улиц Антона Валека – Урицкого. Это своего рода дань уважения конструктивистскому прошлому объекта. Именно благодаря этому элементу дом иногда сравнивают с «домом-утюгом» (Флэтайрон-билдинг) в Нью-Йорке.

Театр музыкальной комедии (просп. Ленина, д. 47)

Любите ли театр так как его любит, наверное, большая часть екатеринбуржцев? В маршрутном листе каждого театрала нашего города особняком стоит Театр музыкальной комедии. Театр с богатой историей, звёздными именами, незабываемыми постановками… Но, сегодня не о них, а непосредственно о самом знании легендарной «Музкомедии». Перекрёсток Главного проспекта и Вознесенского (сегодня проспекта Ленина и улицы Карла Либкнехта) мог бы смело называться «Театральным». Здесь на пересечении двух крупнейших городских улиц ещё в 1845 году было построено здание кинотеатра «Колизей». Напротив него в 1909 году на участке бывшей усадьбы был построен кинотеатр «Лоранж» по проекту екатеринбургского архитектора К.А. Полкова. Строение решалось в стиле модерн, с характерным рисунком оконных и дверных заполнений. По соседству с «Лоранжем» в 1915 году было построено здание Коммерческого собрания по проекту К. Т. Бабыкина. В коммерческом собрании, которое ещё называли клубом приказчиков, действовала небольшая оперная труппа. В 1920 году здесь открылся Дом Октябрьской революции, в котором проводились городские собрания, лекции, концерты, одно время тут работал театр рабочей молодежи – ТРАМ и помещался клуб строителей. В 1924 году здесь выступала ленинградская труппа сатиры «Летучая мышь». В 1932-1933 годах клуб перестраивается под театр. Автор проекта реконструкции не установлен, возможно, им был инженер Лебединский. В результате реконструкции уличный фасад кардинально видоизменен – в новых очертаниях воспет модный в те годы конструктивизм. В 1962-1963 годах проведена реконструкция, после которой театр стал играть доминирующую роль в организации пространства двух главных магистралей города.

Источники:

Министерство по управлению государственным имуществом Свердловской области

Управление государственной охраны объектов культурного наследия Свердловской области

«Свод памятников истории и культуры Свердловской области». Том 1, 2007

Н. Н. Бердников. «Площадь трёх революций», 1976

Спрятанный конструктивизм: гуляем по ДК в центре Екатеринбурга, где собирались строители и бывал Ельцин

История Окружного дома офицеров: как спилили барельеф Сталина и зачем сюда едут американцы

Адрес: ул. Малышева, 31д / ул. Воеводина, 6.

Архитекторы: Валёнков Г. П., Вилесов А. И.

Статус: Исторический памятник регионального значения.

Популяризация армии и флота, набиравшая силу в СССР в середине 20-х годов, требовала материального воплощения, поэтому ЦК ВКП(б) и Совнарком принимают решение «О создании материально-технической базы добровольным оборонным организациям». Таковых на конец 1926 года в стране насчитывалось три: ВНО (Военно-научное общество), Авиахим и ОСО (Общество содействия обороне). 23 января 1927 года на совместном заседании Первого всесоюзного съезда Авиахима и Второго пленума центрального совета ОСО принято решение о слиянии этих двух организаций в одну, которая стала называться ОСОАВИАХИМ — Общество содействия обороне и авиационно-химическому строительству СССР.

В конце 1928 года власти Свердловска решили подыскать в центре города место для здания, которое, по их задумке, должно было не только стать центром ОСОАВИАХИМовского движения в городе, но и «…своими высотой и мощью наглядно демонстрировать силу Красной Армии и флота». Уже в начале 1929 года среди архитекторов Свердловска был объявлен конкурс на лучший проект будущего здания. Тогда же появилось и его первое название — Дом обороны.

В те годы подавляющее большинство архитекторов были увлечены конструктивизмом. Не удивительно, что почти все представленные на конкурс проекты оказались выполнены в этом стиле. Членам комиссии было очень непросто определиться с выбором, и конкурс продлили ещё на год, повысив его статус до всесоюзного. В центральных газетах появился ряд заметок и очерков на эту тему, а в 1931 году издательство «Союзбланкиздат» выпустило серию цветных почтовых открыток с эскизами проектов Дома Обороны в Свердловске.

Изначально проект здания был очень внушительным. Помимо клуба и административно-учебного корпуса (спортивного техникума) проектировали жилой сектор, спортивный зал и зрелищный павильон. Кстати, город действительно ждал появления нового городского символа, здания-красавца: все проектные зарисовки «Дома обороны» широко обсуждались. Должно было получиться монументальное здание из стекла и бетона. Планировалось, что комплекс займёт целый квартал. Впрочем, полностью реализовать грандиозный проект не удалось — ограничились клубом и административно-учебным корпусом, который предназначался для размещения спортсменов и воспитанников Осоавиахима (Общества содействия обороне, авиационному и химическому строительству).

Пока шёл конкурс, руководство областного отделения ОСОАВИАХИМа  УралОСОАВИАХИМа вышло в Горисполком с предложением отдать под постройку будущего Дома обороны пустырь, образовавшийся после сноса Максимилиановской церкви и находившегося поблизости «толкучего рынка». Члены комиссии к тому времени уже определились с победителем конкурса. Им был объявлен проект главного архитектора свердловского треста «Гипрогор» Георгия Павловича Валёнкова.

Георгий Павлович Валёнков — это один из выдающихся инженеров, работавших в стиле конструктивизма. И именно работа над «Домом обороны» сделала его знаменитым — после возведения первой очереди Валёнкова пригласили работать научным секретарём архитектурной комиссии при Свердлоблисполкоме.

Строительство комплекса началось в 1933 году, а в мае 1935 года состоялось его торжественное открытие.

Четырехэтажное здание клуба стало композиционным акцентом комплекса Дома обороны. Здание имеет сложную форму, образованную сочетанием далеко выступающего первого этажа с овальным фасадом и «поставленного» на него со смещением объёма параллелепипеда с цилиндрическим эркером в торце. Интересно, что сам Валёнков называл это здание «авианесущим крейсером», а самолёт на выступе первого этажа был задуман архитектором заранее.

Всего самолётов на «палубе» Дома обороны было два. Сначала это был многоцелевой биплан По-2, также известный как У-2, авиаконструктора Николая Поликарпова. Затем учебно-спортивный самолёт Як-50. В 70-80-х годах «самолётик на крыше», как называли его свердловские мальчишки, был закреплён на специальной стальной конструкции и со стороны казалось, словно самолёт взлетал или совершал манёвр. Со временем конструкция сгнила и самолёт установили в первоначальное положение.

После открытия комплекса перед зданием клуба были обустроены сквер и площадь, которой присвоили имя известного уральского революционера Ивана Малышева.

В здании располагался штаб Осоавиахима. Уральская организация появилась раньше самого дома, и содействовала его строительству — собирала средства. Когда появился свой штаб, оборонная организация области существенно окрепла и вскоре стала первой в стране по численности.

В годы войны именно здесь, в стенах этого здания, делали всё возможное для победы — обучали военных инструкторов, отбирали добровольцев, проводили работу со школьниками. Сохранились в архивах сухие цифры докладов: «За годы Великой Отечественной войны Свердловской областной организацией Осоавиахима было подготовлено военных кадров различных специальностей — 244 тысячи 267 человек». А за этими цифрами — судьбы людей, которые делали доброе имя «Дому обороны». В тридцатые годы не получилось показать всю мощь армии через архитектуру (не хватило денег), зато через десять лет её показали уже на полях сражений.

В 1948 году Осоавиахим разделили на три части, а к 1951-му вновь объединили под общим названием ДОСААФ (Всесоюзное добровольное общество содействия армии, авиации и флоту). Именно эти буквы по сей день — на фасаде здания. Сейчас здесь — региональное отделение ДОСААФ России.

Источники:

1. сайт Областной газеты Свердловской области.
2. сайт Агентства новостей «Между строк». Новости Нижнего Тагила и Свердловской области.

В 1930-е годы по всему союзу проходят конкурсы проектов построения театров нового типа – с универсальными и, конечно, функциональными зрелищными залами. Одним из разработчиков театрального типа здания с новым функциональным наполнением являлся известный режиссер Мейерхольд, который считал необходимым создавать творческое содружество архитекторов и режиссеров. Мейерхольд провозгласил новый принцип архитектурных решений зданий театра: создание универсального зала многоцелевого использования для постановок, собраний, митингов и музыкальных представлений.

 В 1931 г. по инициативе Наркомпроса был объявлен конкурс на проект синтетического театра для Свердловска.

Он предполагал сооружение театра для драматических спектаклей, оперы, балета и должен был, кроме того, быть залом собраний на 8000 чел. Первоначально его вместимость была рассчитана на 4 – 5 тысяч человек, но была увеличена по просьбе трудящихся города. Также в будущем театре предполагалась возможность трансформации сцены, киноконцертного зала на тысячу мест, помещения для групп культурно-массовой работы, создание творческих лабораторий.Место для будущего театра было выбрано в «новом центре» на главной, по плану Большого Свердловска, площади Парижской Коммуны. Эту площадь планировали переименовать в площадь Двух Театров. Сейчас «театральную площадку» занимают здания УрГУ рядом с Оперным театром. Это зрелищное сооружение, в котором должен был происходить синтез разных жанров, на стыке разных искусств. Архитекторы прошлого предвидели появление новых представлений, считающих в себе спорт и театр, парад и демонстрацию, митинг и кино.

На конкурс были представлены проекты разных архитекторов и творческих бригад: АРУ (объединение архитекторов-урбанистов; архитекторы Г. Крутиков, В.Лавров, В.Попов), АСНОВА (архитекторы Л. Залесская, М. Коржев, М.Прохорова, М. Туркус), ВОПРА (архитекторы М. Круглов, A.Машинский) и САСС — Сектора архитекторов социалистического строительства (архитекторы Дашенко, М. Ройзман), Свердловска (архитекторы С. Голубев, С. Домбровский, B. Коротков) и пять независимых авторских коллективов архитекторов — Г. и М. Бархиных, М. Гинзбурга, И. Голосова, Н. Ладовского и Г. Глущенко с Д. Фридманом.

Победителем конкурса был признан Моисей Гинзбург.Сопоставление проекта с представленными на конкурсе показало, что из четырех объективных показателей качества зрительного зала проект М. Гинзбурга — лучший по трем (минимальный объем зала, минимальный угол расположения мест, лучшая акустика), а по четвертому (максимальное удаление зрителя от сцены — оно равняется 45 м) уступает лишь проекту бригады архитекторов-урбанистов. Гинзбургом было предусмотрено много новаций, например, часть портера могла быть повернута на 180 градусов и служить своеобразной ареной для представлений. Также предусматривалось изменение акустики зала в зависимости от музыкального или драматического спектакля.

Интересны были предложения и других участников конкурса.К примеру, проект Н. Ладовского содержал следующую радикальную идею преобразования старой театральной сценической системы. Новый театр он видел в соединении со стадионом. Напротив полукруглого амфитеатра располагался манеж с беговой дорожкой, он же — мотовелотрек, он же — сцена с десятью накладными кругами и декорационными подъемами. Фойе театра приобрело вид кольца, охватывающего площадь перед ним. Узкий переход соединял комплекс театра с отдельно стоящим прямоугольным объемом киноконцертного зала.

Материалы конкурса дали больше вопросов, чем ответов, поэтому проект был приостановлен в Свердловске, зато позже — по мотивам — начат в Новосибирске. Проект синтетического театра, как и многие другие проекты того времени, был признан слишком затратным и утопическими.  Как и сама идея объединения в одном здании множества различных зрелищных учреждений.

Текст создан по материалам книги Л.Н. Смирнова «Конструктивизм в памятниках архитектуры свердловской области»

За фото благодарим Анну Фадееву и Никиту Сучкова.

Архитекторы: Коллектив УМС | Адрес: бульвар Культуры, 3

Источник http://theconstructivistproject.com/ru/object/823/fabrika-kuhnya-uztm-dom-itr

«Честно говоря, если бы мы куда-нибудь переехали, то я Уралмаш хотела бы взять с собой»

С бытовой точки зрения, какие плюсы и минусы в зданиях конструктивизма? Своими впечатлениями от работы в здании фабрике-кухне УЗТМ поделится проректор по научной и инновационной работе Екатеринбургской академии современного искусства Лариса Петрова.

Ваше любимое конструктивистское здание в Екатеринбурге?

Любимое конструктивистское здание в Екатеринбурге – то, которое требует очень большой заботы, и в которое я очень вкладываюсь – это здание «Фабрика-кухня УЗТМ» на Уралмаше, ныне Екатеринбургская академия современного искусства (ЕАСИ). Почему? Причин несколько. У здания богатейшая история трансформаций и по функциям, и по владельцам, и по внешнему виду, и по названиям, и по физическому состоянию. Это требует заботы, изучения, продвижения и просвещения! Требует любви!

Открытое как фабрика-кухня, потом оно стало Домом культуры инженерно-технических работников, потом – Домом культуры в широком смысле, лет 50 существовало в этом качестве,  затем – Домом культуры школьников. Кроме того, наша Фабрика-кухня – это часть ансамбля конструктивистской авангардной застройки соцгорода Уралмаш: площадь первой Пятилетки, где заводоуправление, Дом технической учебы Уралмашзавода, гостиница – и ЕАСИ за «Мадридом» – это важная системная часть. Когда в 2014 году ЕАСИ въехала в это здание, то уралмашевцы открыто спрашивали: «А что это вы тут собираетесь делать? Мы беспокоимся. Это наше место!». Уникальное социальное явление – чувство «собственничества» за свое место жительства.

Я очень люблю наше здание за его историю, очень люблю за отношение жителей к нему. Люблю здание внутри: лепнина, огромные полотна в стиле соцреализма, лестницы с потрясающими инкрустациями, наши знаменитые люстры и т.д. То есть здание снаружи и внутри имеет много следов времени. Здание само по себе очень встроено в историю Свердловска и Екатеринбурга. Мне кажется, что наше здание приняло на себя социальную и историческую турбулентность. Я к нему как к живому отношусь.

Опишите свои ощущения от ежедневного пребывания в здании-объекте архитектуры

Очень часто разговоры про конструктивизм, да и в целом про объекты культурного наследия, исключают консюмеризм (потребительство): насколько удобно пользоваться памятником архитектуры, искать эффективные и удобные вариации, алгоритмы для того, чтобы передать кому-то в концессию, перестроить, перепрофилировать, найти инвестиции и прочее.

Хочу вспомнить исследование «Жить и работать в памятнике архитектуры», проведенное студентами ЕАСИ. Опрашиваемые комментировали: «Прикольно думать, что ты работаешь в объекте культурного наследия. Но при этом есть очень много проблем с канализацией, с электричеством, с вентиляцией. Перестраивать ничего нельзя, наоборот, надо только отчитываться и прочее». Исследование показало, что у человека внутри должен быть баланс между: «я готова терпеть, потому что это старина» и «дайте мне возможность добиться хоть какого-то уровня комфорта». Это касается и жилья, и других объектов культурного наследия, которые могут быть использованы в деловом варианте.

Размышления о прошлом и будущем зданий приводят к новому осмыслению функций. Сейчас наше здание уже давно не фабрика-кухня, но культурно-досуговый центр и присоединившийся к нему вуз (ЕАСИ), работающий на город и сферу культуры. У подобных зданий будущее вписывается в общемировой тренд – создание культурно-образовательных кластеров. И такой кластер необходим на Уралмаше. Но доживет ли здание до такого будущего, если сейчас оно в плохом состоянии, требуются большие вложения на поддержание его жизни, а денег катастрофически не хватает, к сожалению.

«Мое личное отношение к ЕАСИ (фабрике-кухне) очень трогательное и нежное, правда, надо что-то делать со зданием, а перспективы реконструкции туманны.»

Что касается удобства и гордости. Я как проректор по научной и инновационной работе часто обращаюсь к терминам «конвертация», «капитализация», «монетизация»: получай прибыль (в т.ч. институциональный капитал) с имеющегося ресурса. В этом смысле ЕАСИ отрабатывает символический капитал фабрики-кухни на 100%. Мы проводим огромное количество событий: симпозиумы, круглые столы, студенческие конференции, полевые экспедиции, визиты наших коллег, партнеров, в том числе зарубежных и столичных. Показываем Уралмаш, наше здание, продвигаем его! Важно, что все научные и арт-события мы связываем с нашей социальной ответственностью за Уралмаш и местное сообщество, за наше здание. Мне радостно, что наша капитализация выразилась в социально-деловом контексте (действует Клуб друзей Уралмаша).

Мое личное отношение к ЕАСИ (фабрике-кухне) очень трогательное и нежное, правда, надо что-то делать со зданием, а перспективы реконструкции туманны. Хочу сказать, если бы мы (ЕАСИ) куда-нибудь переехали, то я Уралмаш хотела бы взять с собой, потому что это разносторонняя интересная локальная история: она замечательна для осмысления как художественного, так и научного.

Тема конструктивизма захватила Вас до того, как Вы стали работать в фабрике-кухне?

Думаю, что раньше. Мне всегда были интересны шаги, которые делал город. Кроме того, я закончила университет, что на Ленина. Выходишь из здания, а справа – типография «Уральский рабочий», слева и чуть поодаль – Городок чекистов с «Исетью», через дорогу – красивейшее здание оперного театра. Эта точка города – средоточение очень разных и интересных течений.

Сейчас в российском обществе есть тенденция к неприятию истории. Я считаю, что это происходит потому, что общество еще не уверено, как относиться к своему прошлому, у него много интерпретаций. Если посмотреть, сколько стеллажей в книжном магазине посвящено тем или иным изданиям, то больше всего – по истории, психологии. Получается, что перед современным человеком не стоит вопрос (или он им не задается), могу ли я повлиять на тот или иной социальный институт, повлиять на общество, в целом, изменить его. Лучше я буду менять самого себя и отношения с людьми (психология). Отношение к истории активное, но эта активность не привела к конвенциональности (прим. ред. — от лат. conventio соглашение).

Отношение к конструктивизму демонстрирует непростое отношение к нашей истории. Пока что мы не можем ее принять: вроде как здания неповторимые и оригинальные, а с другой стороны – неприглядный внешний вид и заброшенность. Недавно Дмитрий Москвин, известный в Екатеринбурге амбассадор конструктивизма, написал в соцсетях, что ландшафтный вид на Городок чекистов утрачен из-за 25-этажной новостройки на заднем плане, мол, почему Екатеринбург допускает такое, и никто за этим не смотрит. В самом деле, в Питере Охта-центр невозможно было построить рядом с историческими зданиями, а у нас почему можно?! В ответ пошли от горожан комментарии примерно родатакие — цитирую: «… на фоне задрипанного городка чекистов новый дом прекрасно смотрится… да тут городок чекистов портит весь внешний вид города, а не наоборот, обшарпанный, раздолбанный, ушатанный в никуда».

«В своей массе для екатеринбуржцев история проигрывает в конкуренции с удобством и комфортом, модой и «красотой».

Я понимаю, что современным горожанам, руководствующимся потребительскими ценностями, имеющим определенное представление о качестве жизни, не нужны здания с некрасивыми «обшарпанными» фасадами, им не интересен конструктивизм, его, может быть, стыдно показать друзьям. В своей массе для екатеринбуржцев история проигрывает в конкуренции с удобством и комфортом, модой и «красотой». К сожалению.

Необходимо осмысление нашего наследия с разных позиций. Объекты конструктивизма обладают громадным туристическим потенциалом, поэтому необходимо привлекать к ним внимание, прислушиваться к мнениям экспертов. Здорово, что сейчас вокруг этой темы такой интересный «движ» закручивается. Право на город – у разных социальных групп! Высказываться и обсуждать, знать и уважать – так Екатеринбург станет лучше, так мы реализуем свою социальную ответственность, так мы и дальше будем любим свой город, гордиться им.

Представьте, что вам ровно на 30 дней «вручают» любое конструктивистское здание в Екатеринбурге для реализации в нём любого проекта. Что бы это было за здание и какой проект вы хотели бы реализовать в нём?

Я, конечно, опять могу говорить про Фабрику-кухню, но хотелось бы о другом здании вспомнить.

Здание на Володарского, бывшийКлуб совторгслужащих имени Профинтерна (прим. – построено до 1917 года, реконструировано в эпоху конструктивизма), где с 1986 по 1991 годы располагался Свердловский рок-клуб. В течение 30 дней ежедневно я вспоминала бы годы существования клуба: какие проходили концерты, какие исполняли песни, какие музыканты и т.д, и т.п. Это было бы оживление здания, памятование на конкретном культурном опыте, с конкретными людьми!

Какая интересная креативная задача! Она напомнила мне арт-активизм – подход, используемый в мировой урбанистике. В качестве примера вспоминаю как во Франции, один многоэтажный дом готовили к взрыву, уничтожению. Зная, что это произойдет, на короткое время (даже меньше, чем 30 дней) здание отдали художникам, и они могли делать там все, что хотят. Конечно, художники раскрасили стены, и выглядело это очень интересно, просто прекрасно. Потом здание взорвали. В этом есть и страшное, и прекрасное: зато этот дом пожил другой жизнью, ненадолго стал живой выставкой. Мне кажется, это очень интересный опыт.

Возвращаясь к моей любимой фабрике-кухне УЗТМ. После пожара в уже неэксплуатируемом корпусе нашего здания (прим. – май 2020 года) я выложила в соцсети фотографии обгоревших стен, барельефов, переживших два пожара, в саже, со следами от дождя и ветра. Они потрясающе выглядят, как интерьеры для фотосессии. Эти руины можно было бы монетизировать, водить туда экскурсии, но,увы, мы не сможем этого сделать в силу требований безопасности.

Адрес: улица 8 Марта, 2/ улица Володарского, 6

Архитекторы: Иван Антонов, Вениамин Соколов

Статус: Объект культурного наследия федерального значения

Изначально «Второй дом Советов»именовался «Жилкомбинат НКВД», затем «Дом Чекиста». Он строился специальным стройбюро по заказу НКВД с 1928 по 1932 год. Ко времени завершения строительства уже была построена первая очередь Городка чекистов, и дом получил новое официальное название.

Комплекс состоит из двух частей: четырёхэтажного здания, выполненного в форме буквы П и примыкающего к нему одиннадцатиэтажного дома. Его появление было призвано олицетворять победу и достижения советской власти. Неслучайно контур дома воспроизводит серп – один из элементов герба молодого государства.Высотка здесь играет роль рукоятки, а эркеры четырёхэтажного дома со стороны двора в плане имитируют зубцы лезвия. Строительство одиннадцатиэтажного дома в буквальном смысле стало свидетельством высот, которых достигло жилищное строительство в СССР. Это был уникальный опыт, поскольку при отсутствии в то время башенных кранов дом-башня построен с помощью усовершенствованного шахтного подъёмника. В результате в начале 30-х годов на Урале появилось самое высокое здание в РСФСР за пределами Москвы. Самым высоким этот дом в нашем городе оставался до шестидесятых годов.

Среди других памятников конструктивизма в Екатеринбурге «Второй дом Советов» заметно выделяется и благодаря включению разнообразных декоративных элементов, присущих неоклассике и арт-деко. Отделка фасада рустом из грубо сколотого гранита, тяжеловесные опоры из чёрного лабродорита, поставленные в центрах лоджий, придают ему брутальность.Повышение высоты различных частей  фасада четырёхэтажного дома, балконы, трёхгранные и полукруглые эркеры наполняют его образ динамизмом.

Но отличия не ограничиваются только этими, заметными всем и каждому, деталями. Второй дом Советов был другим по своей сути и назначению. Это в других творениях конструктивистов комфорт отходил на второй план, поскольку их дома были ориентированы на создание нового образа жизни– здесь всё иначе. Ведь проектировался и строилсяВторой дом Советов для новой элиты – самых преданных, полезных нужных. Достаточно сказать, что именно здесь со времени сдачи дома и до второй половины 70-х жили первые секретари Обкома КПСС – от Ивана Кабакова до Бориса Ельцина. Этот дом был своего рода свердловским Домом на набережной. После сдачи дома в 1932 году, кроме первых лиц области, здесь поселились ответственные работники Уральского обкома ВКП(б) и Облисполкома, военноначальники, сотрудники ГПУ, писатели, учёные, артисты. Состав жильцов менялся. Так, сотрудники ГПУ ниже должности начальника отдела, которые получили жильё в первой очереди жилкомбината, переехали в Городок чекистов. Ветераны партии в 1934 году получили жильё в новом «Доме старых большевиков», построенном через дорогу,  на 8 Марта, 1. Активно менялся состав жильцов и в годы репрессий.Так как же была устроена жизнь во Втором доме Советов?

Прежде всего, стоит сказать, что второй дом Советов состоял в основном из трёх-пятикомнатных квартир, что для города, остро ощущающего нехватку жилья, было редкостью. Справедливости ради, необходимо отметить – больше половины этих квартир были коммунальными, и на одну семью, как правило, приходилась одна комната. Но даже это для многих было мечтой. Тем более, что в каждой квартире были просторные комнаты с большими окнами, балконами или эркерами. К услугам жильцов было центральное отопление, горячая и холодная вода, ванные комнаты и туалеты, облицованные кафелем. Кафель был и на кухнях, а вот для приготовления еды предназначались печи, их топили углём, который выдавали раз в неделю по талонам. За состоянием дымоходов следил трубочист. Печи просуществовали достаточно долго – до 50-х годов.

Счастливые обладатели ордеров (именно по ним заселяли в этот дом) получали полностью обставленное жильё. Здесь были книжный шкаф, буфет и диван-отоманка, венские и кабинетные стулья, раскладные круглый и квадратный столы, на полу – ковры с толстым ворсом, а на окнах– занавески. Всё это вносилось в акт приёмки-передачи квартиры и раз в год подлежало инвентаризации. За пользование мебелью необходимо было вносить ежегодную арендную плату. Кроме того, к ордерам прилагался договор найма, в котором прописывались правила проживания.  «Жильцам предписывалось вращать выключатели и переключатели только по направлении часовой стрелки, не вешать на них никаких вещей, небросать в унитаз кости, коробки и другие предметы во избежание прекращения действия уборной, не загрязнять раковины спичками и окурками, не ударять по трубам тяжёлыми предметами и не становиться на них ногами». В коммунальных квартирах существовал ещё и график дежурств. Дежурный должен был убирать места общего пользования и выносить мусор.

Источник https://msalexandr17.livejournal.com/849489.html

На каждом этаже располагалось по две квартиры с высокими деревянными дверями. Площадки были выложены метлахской плиткой. В распоряжении жильцов была и ещё одна редкость – лифт. В одиннадцатиэтажномвосьмом подъезде их было даже два. Техническая особенность лифтов того времени не позволяла использовать их без лифтёра. Его рабочий день начинался в 7 утра и заканчивался в 8 вечера, поэтому все, кто возвращался поздно, поднимались наверх пешком.Всего в доме было восемь подъездов, в  каждом –двустворчатые двери, обитые снизу медными пластинками с клёпками и большими ручками.

Дворы – а их во Втором доме Советов два – были окружены кованой оградой.

Об устройстве дворов стоит сказать подробней. В том, что расположен со стороны улицы 8 Марта,«парадном», как называли его жильцы, росли клёны, яблони, сирень и были разбиты клумбы. Для детей устроена детская площадка. Но главным его украшением несомненно служил фонтан, в котором в жаркие дни любили плескаться малыши. Вокруг в тени деревьев стояли скамейки. Двор  со стороны улицы Володарского называли «чёрным». Он был полностью заасфальтирован, здесь размещались хозяйственные постройки. Оба дворовых пространства соединялись между собой. Это было обжитое пространство, которое воспринималось как неотъемлемая часть дома. Несмотря на наличие дворника, жильцы занимались уборкой территории на субботниках. И чёрный, и парадный дворы круглый год были местом шумных детских игр.  Впрочем, одними играми их времяпрепровождение на улице не ограничивалось.  С 1935 года в парадном дворе в честь красных дней календаря регулярно проводились торжественные линейки для октябрят, пионеров и комсомольцев.

Посторонним попасть во двор было непросто – в закрытых дворах дежурили милиционеры. Ещё сложнее было пройти в так называемые режимные подъезды, которых в восьмиподъездном доме была половина. Особенно выделялись два подъезда – третий и пятый, где  проживали первые лица Уральской области и города Свердловска. Каждый гость должен был предъявить документы, дежурившему на входе в подъезд милиционеру и сообщить, куда направляется. Лишь после того, как дежурный по телефону получал подтверждение от хозяина квартиры, можно было пройти к лифту. Данные каждого посетителя заносились в специальный  журнал. Такая система, с одной стороны, обеспечивала безопасность жильцов, а с другой – позволяла отслеживать их контакты.

Быт в режимных подъездах был устроен иначе – коммунальных квартир здесь было мало, большую часть составляли отдельные, в которых насчитывалось от трёх до шести комнат. Одну из комнат занимала прислуга. Домработницы прикреплялись к квартире, при этом ведение хозяйства было лишь частью их обязанностей. Поскольку они состояли в штате НКВД, то должны были при необходимости осведомлять  компетентные органы о подробностях жизни своих хозяев и поведении их гостей.

Кроме элиты, во Втором доме Советов проживали и те, кто организовывал быт жильцов: дворники, уборщицы, лифтёры, два кочегара, полотёр и трубочисты. Их жильё было намного проще, например, ванные комнаты в нём не предполагались. Обслуживающий персонал пользовался душевой и прачечной (достаточно комфортными), которые были устроены в цокольном этаже второго подъезда. При необходимости туда ходили и жильцы остальных квартир.

Второй дом Советов проектировался как жилой комплекс, и, помимо квартир, в нём располагались кинопросмотровая комната, тир, бильярдная и парикмахерская, где работали два мастера – мужской и женский. Располагалась  в этом доме и столовая, вход в неё был строго по пропускам. Здесь можно было очень дёшево пообедать или взять обед домой. Судя по воспоминаниям жильцов,  комплексными обедами, полагавшимися на троих человек, можно было при необходимости накормить 20 человек гостей. Столовая и парикмахерская проработали во Втором доме Советов до 1939 года. А в 1933 годув цокольном этаже третьего подъезда появилась общественная библиотека. Идея её создания принадлежала Ивану Кабакову, а роль библиотекаря взяла на себя его свояченница Татьяна Кудринская, которая также выполняла функции домашнего секретаря и помощницы по хозяйству. Спустя годы, в 1950-м,  именно в этом доме по адресу Володарского, 6 открылась Центральная городская библиотека им. А.И. Герцена.

Кованая решётка и высокий статус не защитил от происходящего в стране ни Дом, ни его жильцов. В годы репрессий к его воротам очень часто подъезжали воронки, чтобы увезти вчерашних небожителей. В войну вместо цветов во дворе выращивали картошку. Со временем поменялся и быт, и само устройство жизни тех, кто поселился во Втором доме Советов, но это уже другая история.

О жизни  во Втором доме Советов в минувшие годы читайте в автобиографических повестях Льва Сорокина «Маменькин сынок» и «Школьные годы». Известный уральский поэт жил в этом доме с 1930 по 1960 годы, о чём свидетельствует мемориальная доска.

О том, как живётся в этом известном доме сейчас, рассказал журналисту TheVillage дизайнер, декоратор Андрей Шихов.

Текст написан по материалам книги Сергея Погодина «История, тайна и легенды «Дома чекиста», Екатеринбург: «Банк культурной информации», 2016.Источник: сайт Управления государственной охраны объектов культурного наследия Свердловской области